За время дедушкиных рассказов ребята сильно утомились. И вот сейчас, смотря в счастливые глаза внучат, Тимофей Алексеевич понял, что всё это время он терзал своё сердце не спроста, ведь вот оно – его будущее! Будущее человечества! В маленького ребёнка нужно вложить столько тепла, знаний и заботы, чтобы этой искоркой можно было зажечь огонь и обогреть всех, кому не дали этой искорки! Ведь огонь, горящий в душе у ребёнка – это будущий костёр в жизни всего мира!
И помните, дети мои! Все эти долгие годы мы строили то, что невозможно позволить разрушить! Будущее города – в ваших маленьких (пока!) тоненьких ручонках! Ведь нельзя погубить созданное так давно! Я в вас верю и люблю! - Напутствовал дедушка внукам и, не выдержав таких волнений, по-стариковски расплакался. Его глаза, пусть на сморщенном лице, отражали всю радость и горе, победы и поражения его жизни. Глаза, видевшие всё: рождение и смерть, войну и первого космонавта…
Сейчас он сядет в своё кресло и, закурив старую, закопчённую, насквозь пронизанную запахом табака и копоти, трубку, и ещё раз прокрутит этот фильм в памяти. Он посмотрит на телевизор. Именно на телевизор, поскольку транслируемое его будет мало интересовать. Он увидит там насилие, убийства, в общем, то, против чего он боролся всю свою жизнь. Выключит его. Выйдет на балкон и увидит небо. Только небо. Такое большое, таинственное, глубокое и доброе, как его глаза. Он будет долго смотреть на него, словно на полотно известного автора, которое нужно тщательно изучить… Каждое облачко будет настолько ему знакомо и мило, что он умилённый красотой сводов небесных и убаюканный пением сверчков и кузнечиков, ляжет спать. Ему будет сниться один и тот же сон: мама, отец, братья и дедушка с бабушкой сидят за круглым столом и пьют чай из самовара с яблочным пирогом… О, как же он любит яблочный пирог! Они зовут его к себе, но ему нельзя. У него есть работа, очень ответственная работа! Он должен поделиться своим опытом и знаниями с двумя маленькими ангелками, мирно спящими в своих кроватках. Он проснётся и, вслушиваясь в тишину, услышит лишь скрип настенных часов, покрякивание кузнечиков и любимое «Хр-р-р-ф-р-р!»… Внуки.
Город освещает белая-белая луна и её свет можно потрогать руками, он такой гладкий-гладкий, струящийся сквозь развевающуюся от ветра занавеску на кухне, отражающийся от глади Клязьмы, и образующий на воде причудливые узоры. Иногда в воду прыгают ленивые лягушки, издавая недовольное «Ква!», режут на кусочки воду водомерки. На улице холодно. Так холодно, как не должно в июле… Даже и не подумаешь, что через несколько часов люди будут мучатся от жары, бегать по раскалённому асфальту, спеша на работу с обеда. И снова сломавшийся от перегрева светофор на Пролетарском проспекте создаст массу аварийных ситуаций, и пробку, молоденькие мамочки не смогут пройти с коляской через эту массу машин, а женщины, зайдя в магазин, чтобы отдышаться, купят скисшее от жары молоко, а потом напоят им кота, который полчаса назад (естественно, в тайне от хозяйки!) стащил мясо из борща. Они наверняка знают это и поэтому бегут ещё быстрее, но, конечно, ради того, чтобы лечь под мокрую простыню возле открытого балкона. Они отдохнут и снова пойдут на работу, не успев даже и поесть.
Одно в городе навечно – это его привычки и характер.
А какие привычки города знаете вы?
