- Деда, расскажи нам про твою Гавку! Ну, пожа-а-алуста-а-а! - капризно промурлыкал Ванечка, ласково поглаживая дедушку по голове, в то время, когда Тимофей Алексеевич натягивал на болтающиеся ножки внука, постоянно спадающие штанишки.
- Вот погуляем - расскажу! – заинтриговал дедушка внуков.
- А мы раз – и никуда не пойдём! - настаивала на своём Анечка.
- Ну, ладно! Была у меня собака, - начал своё повествование дедушка и, несмотря на то, что эту историю ребята слышали неоднократно и даже выучили её наизусть, слушали дедушку внимательно, стараясь не пропустить важную деталь до боли известного рассказа. Естественно просьбы их имели корни в таком качестве, как любопытство (между прочем, по возрасту положено!),-…И жили мы так счастливо пока война не началась…
- А что бывает, когда начинается война? - спросила недоуменно Анечка.
- Я знаю! Я! Там танки стреляют, снаряды летают всякие… Люди бегают от злодея, а потом прилетает Супермен и всех спасает! Вот так.
Дедушка умиленно смотрит на внука, обнимает его и, удерживая слезу, отвечает:
- Если бы всё было так просто! Я воевал. Но почему-то всё так просто не решилось… Вот, если бы так было… – сказал дедушка, не в состоянии более сдерживать слёзы.
- Деда, ты только не плачь! Мне мама говорит, что, если я буду плакать, то все слезки выплакаю, и, когда выросту, буду как сухарь – сушёная! – убедила дедушку Анечка.
- Да, я и не плачу! Просто вспомнил всех: отца, братьев, дедушку…
- А где они сейчас?
- Отец под Ленинградом под бомбёжку немцев попал. В сорок третьем. Старший брат мой Серёжа почти до Берлина дошёл. Да, загнали мы фашистов, как собака кошку на дерево! Так им и надо гитлеровцам проклятым! - Не сдерживая эмоций, продолжал дедушка.
- А ты сказал: братьев и деда! А с ними что случилось?
- Ах, вы мои любопытные!
- Рассказывай, деда, дальше, пожалуйста!
- Младшенький наш, Алешенька, втайне от родителей, в партизанский полк ушёл. Когда немцы уже твёрдой ногой ступали по земле русской, на подходе к Сталинграду одному из многочисленных немецких полков было оказано сильнейшее сопротивление. Ребята наши пятеро суток высоту держали, а потом фрицы подмогу позвали… Ну, в общем, всех расстреляли… А потом мы узнали, что в этом полку наш Лёшенька и служил. Царство Ему Небесное. А дедушку своего я так и не видел! Только на карточке. Сейчас помню его лицо: глаза, брови, нос, подбородок… Такой молодой, поджарый… Он даже в памяти бабушки моей таким остался…
- А почему?
- Дед погиб, когда ему было всего тридцать три. Как Христу… На границе. Не знаю, как, но знаю, что геройски. Меня мать не пускала дальше служить: отец, братья, дед, а тут ещё и я! Но я должен был выжить. С сорок первого служил на фронте. Но после десятков писем матери с просьбой закончить службу, я понял, что больше так нельзя. Я понял, что, даже получив самое лёгкое ранение, я рискую потерять самое дорогое – маму! За заслуги и боевые отличия меня перевели в особый отдел военной контрразведки. Это было в… сорок третьем… Да, в сорок третьем!
- А что это за особый отдел..? Что в нём особого?
- Ты никому не скажешь? - таинственно спросил у внука Тимофей Алексеевич.
- Нет. Честно. - Испуганно прошептал Ванечка, прикрывая рот рукой.
- СМЕРШ... Нашим лозунгом были слова: «Смерть шпионам». В последние годы войны разведка действовала наиболее активно. Немцы с чего-то вдруг внезапно поумнели! Мы носили на плечах погоны лейтенантов, капитанов, но у нас были корочки с надписью внутри: «СМЕРШ», и генеральское звание нам было не нужно. Нас уважали, нас боялись, нам не могли приказывать рядовые генералы. Наша организация была автономна, как бы сама по себе, мы не зависели от государственной власти, но мы были опорой для страны и её надеждой. Это было очень почётно, но об этом нельзя было говорить. Правильно. Вот так.
